Многие на Западе (в тех же США, например) забывают простую вещь: Иран – это не какое-нибудь обычное или рядовое государство на политической карте мира. Это страна с глубокой традицией государственности, Иран был великой державой с древних времен, для многих стран и народов он был «цивилизационной точкой притяжения». Достаточно вспомнить хотя бы такую страницу его истории, как империя Сефевидов: на пике своего могущества она простиралась от Анатолии и Сирии-Месопотамии до Центрального Афганистана и Пакистана. Как верно отмечает уже упоминавшийся нами Р. Каплан «Иран часто был скорее не государством, а многонациональной империей без четких границ. Его истинные масштабы никогда не соответствовали картографическим рамкам – будучи или меньше, или больше» [1].

А тут какие-то США («страна-скороспелка», государство без нормального самоназвания, каких-то 230 лет от роду – чисто «экспортный продукт из Европы», да еще и не самого лучшего человеческого материала!) диктует им – персам – что и как им наделит делать. Порой просто удивляет, как Ирану хватает терпения слышать все это и взирать на «телодвижения» явно зарвавшихся США. Понятно почему.

Современный шиитский Иран – страна самодостаточная, серьезный игрок на региональной и мировой арене и ведет он себя достаточно взвешенно (на «неприятные мелочи» и «булавочные уколы» со стороны Запада и/или его вассалов реагирует сравнительно спокойно, не впадая в сильные эмоции). Многие в арабо-мусульманском мире даже упрекают его за это. Но в этом мире есть и радикальные силы, группы и организации, объединяющие фанатично и решительно настроенных в отношении Запада мусульманских меньшинств, которые вообще считают, что с «Большим шайтаном» пора перестать вести какие бы то ни было переговоры, надо начать мощное давление на Европу и США, в прямом и переносном смысле атаковать англосаксов.

При всем множестве форм такого рода «атаки», в качестве основных форм радикалы выделяют все же две – миграцию и террор, что мы, собственно и видим на практике. Размышляя об этом, один из крупнейших знатоков истории и культуры Востока американо-британский ученый Б. Льюис задавался вопросом: «Неужели третья атака исламского мира принесет плоды (в качестве первой попытки «атаки ислама» на Европу Б. Льюис имеет в виду выход его за пределы Аравийского полуострова на Ближний Восток и дальше. Именно тогда мусульмане отвоевали у христиан Сирию, Палестину, Египет, Северную Африку и покорили значительную часть юго-запада Европы, включая Испанию, Португалию и Южную Италию. Они даже пересекли Пиренейский полуостров и вторглись во Францию; второй попыткой «атаки ислама» на Европу он считает две «волны» наступления османов на Центральную Европу с Балкан – в 1529 и 1683 гг., когда их с трудом остановили у Вены. – В.Р.)? Это не столь уж невероятный сценарий, поскольку мусульмане обладают рядом явных преимуществ.<...> Но, пожалуй, самое главное заключается в том, что на их стороне демография, сочетание естественного прироста и результатов миграции, что в обозримом будущем может привести к тому, что в некоторых европейских городах или даже странах мусульмане будут составлять большинство» [2].

И в Вашингтоне в принципе понимают, что Тегераном надо разговаривать иначе, чем с радикалами-исламистами. Там отдают себе отчет (особенно военные) с кем имеют дело, и (как могут) сдерживают агрессивные поползновения Израиля, хотя сами нет-нет да «кусают» Иран, используя то «курдскую карту», то «белуджскую», то в сотый раз «активируя» так называемый азербайджанский вопрос.... Говоря о силе и возможностях Ирана «решать вопросы по серьезному», американцы, безусловно, учитывают и то обстоятельство, что эта страна уже вышла в космос и активно наращивает свои успехи в ракетной технике. По оценке военных экспертов, Иран или сам разработал, или получил доступ к технологиям проектирования, производства и запуска многоступенчатых баллистических ракет. Еще в марте 2011 г. на выставке стратегических технологий в Тегеране иранцы продемонстрировали верховному лидеру страны аятолле Али Хаменеи первую в мире беспилотную летающую тарелку ZOAL («Сатурн»), которая является, по сути, многопрофильным космическим аппаратом с вертикальным взлетом! Помимо этого, в случае наземного конфликта Иран готов в кратчайшие сроки развернуть многомиллионную армию из кадровых военных, спецслужб и вооруженных резервистов [3]. Не надо, конечно, преувеличивать военный потенциал Ирана и качество его военной организации вообще (с американскими параметрами их все-таки не срав-нить!), но и преуменьшать их тоже не следует.

Так, 21 ноября 2018 г. командующий аэрокосмических сил КСИР Амир-Али Хаджизода заявлял, что американские авианосцы в Персидском заливе, а также базы США (Эль-Удейд в Катаре, Аль-Дафра в ОАЭ и Кандагар в Афганистане) находятся под прицелом иранских ракет. «Они в зоне нашей досягаемости, и мы ударим, если они зашевелятся», — цитировало генерала иранское агентство Tasnim News. Как было отмечало в ноябре с.г. американским изданием The National Interest, в случае вооружённого конфликта с Ираном США рискуют столкнуться с мощным ударом по своим кораблям и базам в районе Персидского залива. Баллистические ракеты, манёвренные небольшие корабли, подлодки и катера иранского флота вкупе с минными заграждениями будут представлять серьёзную уг-розу для ВМС США. Кроме того, издание отмечало, что несколько видов вооружений, которыми располагает Иран, являются «смертельно опасны-ми» для американских военных. Это баллистические ракеты «Саджил» с дальностью до 2500 км, подлодки «Гадир», антикорабельные ракеты «Халидже Фарс» и российские ЗРК С-300 [4].
Тем не менее, в целом иранцы ведут себя достаточно сдержанно. Вообще надо отдать должное персам: сохраняя достоинство, с прагматичским спокойствием они восприняли новый «выверт» со стороны США (мы о санкциях, озвученных в мае 2018 г. и «задействованных» Вашингтоном против Ирана в ноябре того же года), который лишний раз свидетельствует о слабой договороспособности Вашингтона.

Фактически получается, что шедший очень долго переговорный марафон с участием «шестерки» посредников по воле, а точнее по прихоти одного из ее членов – США был сорван. На поверку он оказался фиктивно-демонстративным процессом. Если один из главным подписантов соглашения в угоду своим корыстным интересам так легко распрощался со своими обязательствами, поставив при этом в неловкое положение европейских партнеров (т.к. они как раз против пересмотра «ядерной сделки»), то это значит, что соглашение было зыбким, мало кого и мало чем обязывающим.

Конечно, ничего хорошего для персов в том, что было заявлено уста-ми Трампа в мае 2018 г. и вступило в силу в ноябре того же года нет. А за-явлено было о восстановлении всех санкций против Ирана, в том числе вторичных, т.е. в отношении других стран, ведущих бизнес с этой страной. Самое неприятное состоит в том, что санкционный режим коснется экс-порта иранской нефти, а цель США здесь такова: довести экспорт «черного золота» из Ирана до нуля и призвать (принудить?) ее покупателей на Западе и Востоке отказаться от ее закупок вообще [5].

В ответ на ту угрозу иранские власти обещают, затопив NN-е количество судов, наглухо Персидский залив. Вот так...Многолетний опыт Ирана «жизни под санкциями» – наглядное свидетельство того, как внешняя враждебность может сыграть роль катализа-тора в развитии экономики и общества в целом. В данном случае стоит прислушаться к авторитетному мнению эксперта, хорошо знакомого с вопросом: «Иранский опыт развития страны ценен тем, что за ним – многие десятилетия опытов, попыток, ошибок и побед. Он доказывает, что практически любая страна с более или менее богатой и развитой ресурсной базой в состоянии самостоятельно нивелировать отрицательные воздействия внешнего прессинга и санкций. Хотя, конечно, и пример Китая в этом плане поучителен – но, согласимся, КНР давно – держава с ядерной составляющей в плане обеспечения собственной безопасности. А это многое значит – когда руководство и население той или иной страны уверено, что не подвергнется внешней агрессии именно в силу наличия собственного "ядерного зонтика"». Автор уточняет: «Такой тысячепроцентной гарантии ненападения со стороны внешних сил у сегодняшнего Ирана нет. И именно по этой причине мы призываем не ангажированных Западом и произраильскими лобби специалистов серьёзно отнестись к антисанкционному опыту Ирана» [6].

Все так, все точно. Да и факты (а они, как известно, «упрямая вещь») свидетельствуют о том, что Иран хоть не без труда, но все же успешно справляется с трудностями момента. Сегодняшнее со-противление США, Израилю и диктату доллара иранцы (и не только официальные лица, но и большинство простых граждан) рассматривают как... продолжение исламской революции 1979 г.

О далеком от плачевного состоянии иранской экономики свидетельствуют факты (сошлемся в данном случае на оценки того же С. Шакарянца). Как это ни странно (для некоторых), но положительное сальдо внешне-торгового баланса Ирана достигло 2 млрд дол. в течение первых восьми месяцев 2018 г. (год у них считается по-другому: с марта до ноября). При этом за те же восемь месяцев объем ненефтяного экспорта из Ирана увеличился на 12,9 % по отношению к тому же периоду 2017 г. Заметим, что, под данным госстатистики, на нефтехимию приходится 32,9 % от общей стоимости экспорта Ирана, а доля такого важного продукта, как газовый конденсат, составляет 8,81%. Хотя американцы чинят препятствия в поставках в Иран даже медикаментов и лекарственных средств, иранцы, тем не менее, так или иначе решают и эту проблему.

Так, в Тегеране объявлено, что на импорт лекарств и медицинского оборудования в Иране выделе-но 3,5 млрд дол.; заявлено, что в целом фармацевтическая ситуация в стране удовлетворительная, т.к. около 50 % сырья, необходимого для фармацевтического производства, производится в стране, а 50% медикаментов полностью произведено на территории Ирана. Из остальных 50% медикаментов в Иране 5% полностью импортируются, а около 45% сырья поставляется в страну. В итоге, по данным министерства здравоохранения, в Ира-не производится около 95% (!) необходимых медикаментов. Всерьез задумываются иранцы и о своем будущем. Так, например, уже официально за-явлено о том, что пора уходить от экспорта углеводородов как монопольной статьи доходов (начиная с марта 2019 г. зависимость Ирана от нефтяных доходов должна составить не более 25 %!) [6]. Это ли не прорыв?!

Но и это еще не все. О том, что с ними надо обращаться уважительно, персы дают понять США и иже с ними, используя и более весовые «аргументы»: и финансовые, и политические. Так, буквально на днях (в начале декабря 2018 г.) устами бывшего советника главы иранского МИДа Хоссейна Шейхолэслама было заявлено, что общая политика исламской республики заключается в том, чтобы удалить доллар США из всех финансовых операций. Рано или поздно доллар будет отброшен из всех сделок между Ираном и другими странами, над чем руководство страны уже плотно работает. И на сегодняшний день некоторые другие страны уже согласились удалить доллар США из своих транзакций в рамках усилий по расширению своих торговых отношений для преодоления давления Вашингтона. Иначе говоря, Иран готовит, и не только для себя и региона, а для всего мира, подлинную финансовую революцию, если учитывать, сколько стран в мире заинтересованы в сохранении и расширении торгово-экономических связей с Тегераном. Выход США из ядерной сделки с Ираном и возобновление санкций против нефтяного сектора Ирана могут привести к повышению значимости юаня как мировой резервной валюты. Не случайно в экспертной среде господствует мнение, что многие азиатские страны как покупали, так и будут покупать иранскую нефть, несмотря на американские санкции. Еще большим ударом для США была бы ситуация, когда Китай и Иран постарались бы исключить доллар из двусторонних рас-четов, заключая сделки в юанях.

Более того, после выхода США в одностороннем порядке из ядерной сделки 2015 г. Иран решил реанимировать все то, что многие десятилетия в стране именуется «экономикой сопротивления». Устами Верховного лидера ИРИ аятоллы А. Хаменеи еще в 2017 г. было сказано о необходимости возврата Ирана к тактике «борьбы с мировым высокомерием» (читай: с США и сионизмом). И слова у руководства ИРИ не расходятся с делами: с лета 2018 г. вопрос организации и контроля за «экономическим сопротивлением» Ирана США и Израилю решением высшей власти передан на исполнение Корпусу Стражей Исламской революции (КСИР) и ополчению «Басидж». А это уже дела серьезные. Тем самым иранские власти придали тактике «экономического сопротивления» статус настоящей экономической войны с США и их вассалами [6].

К последним можно было бы отнести и Грузию с Арменией. Предупрежден и Азербайджан, наличие израильского следа в котором для Тегерана далеко не секрет. И он уже дал понять, что их правители, следуя в фарватере американской политики на Южном Кавказе, избрали «неверный путь»: в Грузии так американцы уже давно чувствуют себя как дома, в Армении – только начинают всерьез осваиваться. Но излишняя сервильность Тбилиси и Еревана перед Вашингтоном явно раздражает иранские власти. Они всерьез взялись за усиление своих границ на севере. И не только на севере, но и на востоке – тоже (КСИР уже неоднократно заходили на территорию соседнего Пакистана с целью пресечения идущего через Белуджистан наркотрафика и «наказания» боевиков группировки «Джеиш-уль-Адль»). В последнее время Тегеран вообще дает понять всем «недружественным соседям», что он не потерпит ситуации, когда те ведут действия, так или иначе подрывающие национальную безопасность страны (то ли в виде в виде оказания финансовой и логистической поддержки террористическим или сепаратистским группам, то ли в форме обеспечения спецподготовки их боевиков).

Вернемся, однако, к главному вопросу. Все вышесказанное, так или иначе, показывает, что на Ближнем и Среднем Востоке в клинче сошлись непримиримые и достаточно сильные (конечно, каждый по-своему) соперники: США и Иран. Точнее сказать, они асимметрично сильные – один сильнее в одном, другой – в другом. Как результат: в целом зависшая ситуация. Она, естественно, имеет свою подспудную динамику, но внешне выглядит как патовая – как равновесие противоположных тенденций, которые обусловлены действиями различных сил, в вовлеченных в иранский кризис. Но, как мы знаем, любое политическое равновесие – «вещь динамичная», оно всегда временное. Рано или поздно ситуация меняется. Она не может не меняться.

Спрашивается: что же дальше? А дальше многое будет зависеть как от характера дальнейших взаимоотношений США и Ирана, точнее, от взаимоотношений тандема «США – Израиль» и Ирана, в тени которого стоит Китай со своими серьезными интересами на данном направлении. Сегодня это один из крупнейших торговых партнеров Ирана – лидер по объему капиталовложений в иранскую экономику среди иностранных инвесторов (объем его торговли с ИРИ превышает товарооборот со странами ЕС более чем в два раза [7], а главное, конечно, то обстоятельство, что сегодня Китай вывозит из Ирана приличный объем нефти: в 2017 г. совокупный объем импорта нефти в Поднебесную вырос на 10,2 %. На местном рынке среди основных поставщиков сырья по итогам прошлого года Иран занял шестое место с долей 7,3%. Ко всему прочему, ирано-китайские деловые связи стремительно расширяются, не ограничи-ваясь энергетической сферой [8].

Бросить в этой ситуации персов на произвол судьбы КНР никак нельзя. Поэтому, помимо своей постоянно растущей военной мощи, Под-небесная демонстрирует Западу и другие эффективные средства воздействия на него, в ряду которых, например, стремительное налаживание работы инвестиционных фондов для скупки активов в США и Западной Европе. Понятно, что прозаический интерес Пекина здесь очевиден – он пытается конвертировать свои немалые валютные запасы в реальную собственность, но важен и геостратегический план. Своими действиями Китай дает недвусмысленно понять, что переходит к глобальной экспансии, в рамках которой четко видит место своих партеров и союзников (а Иран один из них).

Это ли не те отрезвляющие обстоятельства, с которыми официальный Вашингтон, хоть и скрепя сердцем, вынужден считаться? Риск возможных потерь для США, включая асимметричные ответы Тегерана (в том числе и на территории самих США) чрезвычайно велик. Попутно заметим, что в этой ситуации впору бы подумать о своем будущем и Израилю, особенно в свете тех бурных событий, которые происходят сегодня на Ближнем Востоке и в странах Магриба, в условиях нарастания антиизраильских настроений во многих странах арабо-мусульманского мира и в Турции.

Так или иначе, на Ближнем и Среднем Востоке сложились два лагеря: условно говоря, прозападный (точнее, проамериканский) и проиранский. Расклад и соотношение сил между ними в конечном счете и определит геополитическое будущее и самого Ирана, и этого макрорегиона мира в целом. Сделаем одно уточнение. Используя термин «Запад», мы вкладываем в него хантингтоновское понимание [9], но с небольшим уточнением. Для нас это, прежде всего, США и их неизменный спутник – Великобритания, которая, будучи членом ЕС, тем не менее, все эти годы проводит политику «блестящей изоляции», и которая нет-нет да наносит Объединенной Европе чувствительные удары типа того, что она сделала в начале декабря 2011 г., когда фактически сорвала планы Брюсселя по спасению зоны евро, а ныне затеяла долговременный процесс брекзита (с неопределенным концом..).

Запад для нас, естественно, это и остальная Европа, увы, не имеющая сегодня в мировом раскладе сил своего геополитического лица и едва ли не во всем подыгрывающая США. Те времена, когда Европа могла бы стать реальным центром силы глобального уровня, увы, прошли. Но к Западу мы также относим своего рода «левантийское вкрапление Европы» (Е. Сатановский) – Израиль, который играет очень важную роль в кризисе вокруг Ирана и его ЯП. Отличительной манерой поведения этой страны в условиях кризиса является постоянное и сильное давление на Вашингтон с требованием введения против строптивых персов ни много ни мало «парализующих», или, как их еще иногда называют в Тель-Авиве, «травмирующих» санкций. И в Вашингтоне прислушиваются к такого рода «рекомендациям».
Не удивительно почему: ведь в мировой политике трудно найти аналог таких давних, тесных и очень диверсифицированных взаимоотношений со знаком «плюс», как взаимоотношения США и Израиля. Формального договора о союзнических отношениях между США и Израилем как не было, так и нет, но существуют отношения «особого партнерства» (special relation-ship). Хотя они внешне и асимметричны, т.е. вертикально организованы, и во многом могут быть истолкованы как отношения по схеме «патрон – клиент», они все же более сложны и многомерны. Не будем забывать о том, что и США во многом зависят от Израиля и его обширной диаспоры в мире, не говоря уже о роли еврейского лобби во внутриамериканских делах.

Помимо этого в лице Тель-Авива мы имеем едва ли не самое сильное в экономическом и военном отношении государство западного мира, территориально присутствующее на Ближнем Востоке. Хотя надо понимать, что это не простое государство и не просто государство! Здесь вообще трудно сказать, что важнее: национальный проект «Израиль» или общемировая сионистская сеть, плотно проросшая в «ткань» многих государств, в том числе и в США? А если говорить шире: национальное государство Израиль, в известной мере переживающее кризис еврейской идентичности, или миро-вое еврейство, образующее ядро Мирового ФинИнтерна? А мы знаем, что это субъект, обладающий колоссальным могуществом, отработанными технологиями лоббирования своих интересов в странах проживания евреев, возможностью контролировать информационные потоки и манипулировать ими, немалым политическим влиянием в мире...

Иные специалисты задаются вопросом: не имеем ли мы дело с ситуацией, когда сионистские круги лишь прикрываются «великой миссией» еврейского народа, который на самом деле, по замечанию О. Четвериковой, «становится жертвой политики космополитической секты всемирных ростовщиков. В их планах и "Вели-кий Израиль" должен стать лишь одной из структур созидаемого ими "все-мирного государства"» [10, 11, 12].

Если прозападный (проамериканский) лагерь составляет комплекс в той или иной степени комплиментарных отношений США и Израиля (вместе и порознь) с властями «Свободного Кудристана» (на севере Ирака), Саудовской Аравией, Иорданией, монархиями Персидского залива, а также (в меньшей степени Грузией и Азербайджаном) с вертикально замкнутыми на него отношениями, исходящими от ЕС и НАТО, то второй лагерь – условно говоря, проиранский – выглядит более сложным комплексом, причем в последнее время он отчасти даже усилился.

Его образуют два сегмента: «горизонтальный» – в виде комплиментарных отношений Ирана с Сирией, «Хезболлой» в Ливане, ХАМАС в секторе Газа и исламистскими группировками на Синае, влиятельными проиранскими силами в Ираке, «Братьями-мусульманами» в Египте, Суданом и Эритреей, зейдитскими племенами хуситов на севере Йемена; с опорой Тегерана на такие «колонны поддержки», как значительные персидские диаспоры в регионе (300 тыс. чел. только в Индии и столько же в странах Персидского залива) и шиитские общины практически во всех страх Ближнего и Среднего Востока (а это, ни много ни мало, 70 % населения Бахрейна, более 60 % – Ирака, 45 % – Йемена, около 33 % – Саудовской Аравии, 30 % – Кувейта и т.д.); и «вертикальный» – виде замкнутых на этот лагерь геополитических лучей, исходящих от Китая, опирающегося на ШОС (в этой организации Иран имеет статус наблюдателя), и России с протоблоковой структурой в виде ОДКБ. Но от Китая геополитический луч исходит все же сильнее.

Кстати сказать, Москва, которая давно и активно работает с Ираном в таких сферах, как ядерная энергетика, авиакосмическая отрасль, военно-техническое сотрудничество и морские коммуникации, должна все же более серьезно подойти к своему позиционированию на этой «площадке», должна была бы занять более четкую (без оглядки на Вашингтон и/или Тель-Авив) позицию в условиях очередной эскалации напряженности вокруг ЯП Тегерана. Ведь весомая роль России в «тройке» гарантов по урегулированию конфликта в Сирии к этому явно обязывает. Тем более, что, будучи вместе с Ираном и Турцией гарантами мирного урегулирования в Сирии и взяв на себя обязательство «наращивать усилия по успокоению ситуации на земле» и защите гражданского населения в «зонах деэкскалации», Москва просто обязана плотнее работать с иранской стороной.

В свете вышесказанного представляется важным взглянуть на «Великое Пятиморье» геополитически как на некое единое целое, посмотреть на эту макрорегиональную «площадку» как бы сверху, взяв глобальный ракурс. Что же мы видим в этом случае? Да, Ближний и Средний Восток был и остается огромной по своим запасам «нефтяной бочкой» планеты и немалой «газовой кладовой», но только ли эти два обстоятельства обусловливают его значимость в мировых делах? Полагаем, что нет. (но развернутый ответ на вопросу «почему нет» мы дадим чуть ниже). Пока же бросается в глаза другая особенность «Великого Пятиморья», то, что лежит на поверхности – то, что на сегодняшний день это мегарегион мировой нестабильности. Более того это – обширная часть мирового геопространства, «температура» кипения процессов в ряде зон и территорий которого уже давно зашкаливает. Что это значит и почему это так?

Ведь на Ближнем и Среднем Востоке есть все виды и формы проявления негативной геополитической и военно-политической динамики, а именно: различного рода пограничные конфликты и пограничные споры; зоны оккупации одними государствами территорий других; далеко не пре-одоленные последствия гражданских войн в Ливане, Ираке и Йемене, а в последнем – еще и возникновение новой гражданской войны, да еще при участии сил арабской коалиции во главе с саудитами; налицо ряд сложнейших «узлов противоречий»: палестинский, курдский (этот так даже в виде целых четырех сегментов), иракский, афганский и кипрский, практически в каждом из которых фигурируют свои парамилитарные формирования; весьма вольготно в регионе чувствуют себя частные военные кампании, которым все равно против кого воевать, лишь бы шло бесперебойное финансирование их «услуг»; колоссальной мощности конфликтный потенциал, благодатная почва для произрастания семян политического экстремизма и терроризма в виде огромных масс обездоленных людей, а также беженцев и перемещенных лиц; наконец, это сложнейшие проблемы, порожденные феноменом «разделенных наций/народов» (прежде всего это палестинцы и курды, которые у всех на слуху, но также и азербайджанцы, белуджи, арабы, пуштуны и др.).

И этот перечень можно продолжать и продолжать. Мы не будем этого делать и лишь добавим к общей картине, характеризующей состояние дел в этой (самой большой в мире!) зоне расспространения насилия еще один штрих: импорт вооружений на Ближнем и Среднем Востоке, большинство государств которого в 2013 – 2017 гг. непосредственно участвовали в вооруженных конфликтах, за последние 10 лет удвоился. В целом же импорт вооружений в регионе за период 2013 – 2017 гг. вырос на 103% по сравнению с 2008 – 2012 гг. и составил 32 % от общего импорта вооружений. США и европейские державы все ещё остаются основными поставщиками оружия в регион (так, 98 % объёма импорта Саудовской Аравии пришлось именно на США и Европейские государства; в 2013 – 2017 гг. Эр-Рияд стал вторым крупнейшим импортёром вооружений в мире, при этом импорт оружия по сравнению с 2008 – 2012 гг. увеличился на 225%). Поразительно, но это – факт [13].
Что же представляет собой Ближний и Средний Восток как особый геополитический регион мира, если взглянуть на него с глобального «высока»? Для этого необходимо выявить его основные силовые поля (кластеры межгосударственных взаимодействий) с пронизывающими их, словно шарниры, осями. Уточним: мы имеем в виду не вообще силовые поля региона, а именно те из них, что наполнены негативной энергетикой межгосударственных и – если говорить шире – политических взаимодействий, с ориентацией не на «развитие и сотрудничество» (они, увы, на этом геопространстве сегодня не доминируют), а на «конфронтацию и конфликт».

В этом смысле современный Ближний и Средний Восток представляет собой «слоеный пирог», состоявший из целого ряда силовых полей со знаком «минус». Большая их часть наполнены негативной энергетикой межгосударственных или – если говорить шире – политических взаимодействия, не ориентацией на «развитие и сотрудничество», а на «конфронтацию и конфликт». Используя нашу старую (авторскую) классификацию межгосударственных взаимодействий в режиме «конфронтации» [14], можно сказать так: динамика здесь весьма показательна и схематически может быть выражена как «эскалация насилия»: политическая напряженность (латентная конфликтность)  политическим конфликтам в режиме «дебатов» и острых споров  острые (но еще мирные) политические конфликты  вооруженные инциденты, стычки и вооруженные конфликты, а также «замороженные» конфликтов  полномасштабные боевые действия (война).

И здесь, надо сказать, не обойтись без «диагностики цвета». (Она, полагаем, очень важна и вообще полезна при концептуально-графическом моделировании ситуаций в геополитически нестабильных зонах современного мира). Логика здесь такая: чем выше частотность взаимодействий, их длительность и интенсивность, тем гуще цвет: если это межгосударственные отношения в режиме кооперации, то это цвет синий (с оттенками: от светло голубого до фиолетового); если речь идет об интеракциях государств в режиме конфронтации – то красный (с оттенками: от розового до бордового).

В последнем случае концентрация в том или ином силовом поле красного цвета показывает нарастание в межгосударственных отношениях степени напряжения взаимотношений акторов, вовлеченных в конкретные ситуации, т.е. увеличение температуры «кипения» конфликтного процесса. В этом смысле современный Ближний и Средний Восток являет собой «слоеный пирог», состоявший из целого ряда силовых полей, цветовой окрас которых уже темно-красный или даже бордовый.

Однако, сколь бы ни были важны возможности концептуально-графического моделирования, много важнее концептуальная сторона дела. В этом смысле сегодня в «Великом Пятиморье» мы имеем три крупных цельных силовых поля с пульсирующими, но все же очевидными границами и одно фрагментированное и явно ослабленное (хотя все еще существующее) поле конфликтности, которое а) «растекается» на каждое из трех цельных силовых полей и б) в той или иной степени «проникает» внутрь них. О чем конкретно идет речь?

Если следовать логике Р. Хааса, то можно сказать так: по злой воле США, в одночасье разорвавших ядерную сделку с Ираном, в регионе возникло новое мощное поле с огромным потенциалом конфликтности. Возник острый (с «нулевой суммой») конфликт между сверхдержавой и крупным региональным игроком, с серьезными последствиями для региональной и международной безопасности. Тем самым реанимирован стародавний кризис вокруг иранской ЯП, в который вновь (вольно или невольно) вовлекается множество других – как местных, так и внерегиональных – акторов.

И в силу своей видимой внезапности данный острый конфликт между США и Ираном как своеобразный метеор врезается в и без того «сейсмоопасный» геополитический ландшафт, присущий «Великому Пятиморью». Причем существует вполне реальная опасность, что подобный «метеор» разрушит напрочь весь этот ландшафт (в ряде мест все еще не слишком «сейсмоопасный»).

Не будем при этом забывать, что это (сравнительно новое) силовое поле ложится на другое – на то силовое поле, которое образует жесткое и давнее противостояние Ирана и Израиля, их неприкрытая конфронтация как сильных и амбициозных акторов регионального уровня. А оно, как мы уже писали в своей первой статье, во многом обусловливает внутреннею тектонику «Великого Пятиморья», является тем фактором, который определяет сегодня геополитическое лицо Ближнего и Среднего Востока.

Это одна из тех «горизонтальных» осей конфронтационного типа, которую иные из авторов квалифицируют не иначе, как «экзистенциальным противоборством» двух непримиримых врагов. Тем не менее, она уже в течение достаточно длительного периода времени пронизывает пространство данного региона и четко структурирует его. Но и она (эта ось), как мы помним, не единственная в регионе. Есть ведь и третье силовое поле. Речь идет о противостоянии суннитов и шиитов, точнее говоря, о жесткой «дуэли» Тегерана и Эр-Рияда, которое очень четко проявляется на «площадках» целого ряда арабских стран.

И надо заметить, что растущая конфронтация Ирана и Саудовской Аравии на региональном уровне определяется в первую очередь не религиозными, а стратегическими и геополитически-ми факторами. Другими словами, усиливающаяся конкуренция между Ираном и Саудовской Аравией обусловливается не тем, что большинство населения в ИРИ шииты, а в Саудовском королевстве – сунниты, а потому, что геополитические интересы этих стран сегодня объективно входят в жесткий клинч. И чем дальше, тем больше. И это еще не все...

Еще одно (причем бинарное!) силовое поле на Ближнем и Среднем Востоке являет собой асимметричный конфликт, котором находятся, с одной стороны, достаточно разветвленная и одно время очень сильная сетевая структура ИГИЛ (организация, которая запрещена в РФ), провозгласившая в 2014 г. на землях Ирака и Сирии квазигосударственное образование – всемирный Халифат, с другой, два ее «оппонента», причем оба коллективные. Каждый из них по-своему «выходит» на ИГИЛ и ведет с ней вооруженную борьбу, используя свой набор сил и средств: один – очень жесткий противник ИГИЛ (мы имеем в виду официальный Дамаск, Россия и Иран), другой – больше имитирует реальную борьбу с ним (это ведомая США коалиция, состоящая более чем из 60 стран; подавляющая часть из них участвуют в ней номинально).

Ни ведомая Россией, ни ведомая США коалиции (первая действует много успешнее) работают самостоятельно, порой мешая друг другу. Особенностью данного силового поля являются два момента: вооруженный конфликт с ИГИЛ на сирийском ТВД все еще тесно связан (переплетен) с непрекращающейся гражданской войной в этой стране; иракский же ТВД с ИГИЛ, много меньший по размерам, все еще связан с остаточными проявлениями гражданской войны в Междуречье.

А рядом с этими силовыми полями еще одно – (условно говоря) афгано-американское. Оно еще, правда, не сомкнулось с четырьмя вышеуказанными, но это в одночасье может произойти, тем более, что часть сил ИГИЛ (не без помощи тех же американцев) уже находятся в Афганистане. Перейди американцы к активным боевым действиям против Ирана и «обмен нестабильностью» между персами и афганцами тут же произойдет. Что придает нестабильность этой зоне, является катализатором местной конфликтности? Нетрудно догадаться – как и на «Большом Ближнем Востоке» – присутствие США. И это присутствие никак не улучшает ситуацию в этой стране.

Ухудшение ситуации в Афганистане видно, например, по отчетам, которые американские военные предоставляют Конгрессу США. Если в 2015 г. официальный Кабул и его западные союзники контролировали 72% административных районов, а боевики лишь 7 %, то на август 2017 г. соотношение подконтрольных территорий составляло 57% против 13%. Под контроль боевиков Талибана и ИГИЛ перешли многие сельские районы в самых разных частях Афганистана. Во многих местах зоны влияния боевиков примыкают в афганской госгранице, в том числе по соседству с Туркменистаном и Таджикистаном. Более того, почти в полтора раза за два года увеличилась зона «спорного контроля», в которой в разных пропорциях присутствуют и власть, и боевики (в 2017 г. ее площадь достигла 30% территории Афганистана).

По американским данным, еще около 3,7 млн живут в районах, постоянно контролируемых боевиками. В этих местах радикалы устанавливают свои законы, назначают теневые органы власти, рекрутируют боевиков и даже собирают налоги [15]. Как мы видим, ситуация весьма далека от идеальной. К тому же (напомним): ситуация в Афганистане крепко-накрепко связана с делами с соседнем Пакистане. В частности, мы имеем в виду тот факт, что на западном участке афгано-пакистанской границы (недостаточно контролируемом с обеих сторон) Пакистан имеет едва ли не самый уязвимый (проблемный) регион на своей территории, Поскольку именно здесь – на землях области Вазиристан (точнее говоря, на большей части провинции Северный Вазиристан) – в феврале 2006 г. исламисты провоз-гласили свое квазигосударство, статус которого определяется как «свободная исламская территория», управляемая местными вождями и авторитетами в соответствии с законами шариата, и никак иначе [16]. Но свободными здесь чувствуют себя разве что только моджахеды, которые трениируются в находящихся здесь лагерях и восстанавливают свои силы после боев с войсками США и из союзников.

Одним словом, удар по Ирану стал бы непоправимой катастрофой... Для всех. Ведь ясно, что при таком варианте развития событий дело вовсе не ограничилось бы уничтожением ядерных объектов этой страны и ракетных пусковых установок. Для того чтобы минимизировать опасность ответных действий Тегерана, США необходимо было в кратчайшие сроки вывести из строя всю систему военного и политического управления и связи, разрушить ключевые компоненты вооруженных сил, а также ни в коем случае не допустить блокирования Персидского залива, что, учитывая соответствующие возможности Ирана, сделать было бы довольно затруднительно. Для этого потребовались бы массированные авиационные и ракетные удары, активные действия ВМС вблизи иранских берегов, возможно, точечные действия спецназа и т.д. Однако полной уверенности в успехе США в такого рода кампании у экспертов как не было, так и нет.

Более того, возможная дестабилизация Ирана извне и, тем более, прямые вооруженные действия против такого крупного государства неизбежно приведут к возникновению на Ближнем и Среднем Востоке сплошного поля нестабильности и конфликтности, с моментальной «реанимацией» локальных конфликтов и массы территориальных споров, приведут е тому, что сольются воедино Курдистан, Ирак, Иран, Афганистан с захватом западной части Пакистана), что неизбежно выплеснется не только на юг (в направлении стран Персидского залива), но и на север (обязательно захватит страны Южного Кавказа и Прикаспия).

Более того, это может породить самое настоящее геополитическое «цунами», масштаб разрушительных последствий которого вообще трудно себе представить. В свое время наш известный международник А.Г. Арбатов подчеркивал: «Произойдет нечто, чего в мировой истории еще никогда не было, за исключением двух мировых войн ХХ века: трансрегиональная "черная дыра" от Палестины до Гиндукуша, которая будет сплошной зоной исламского экстремизма, терроризма, религиозных и этнических войн, хаоса и насилия, массовой миграции, потока наркотиков и оружия, с вероятным распространением этой зоны в сопредельные регионы... Это в свою очередь повлечет новую волну орудия массового уничтожения (ОМУ), нарушение глобальных поставок энергетического сырья и другие непредсказуемые ныне последствия» [17].

Если присмотреться к большинству тех стран, которые являются соседями Ирана, а заодно с ними и к ряду других стран Ближнего и Среднего Востока, чтобы понять простую вещь: они в значительной степени уязвимы уже сейчас, т.е. внутренне уязвимы в настоящий период времени, не говоря уже о том, что некоторые из них вообще условны как государственно-территориальные образования. Что же будет с ними в том случае, если к этим факторам добавятся внешние угрозы и опасности, да еще такой разрушительной силы!? Ответ напрашивается сам собой.

Риск возможных потерь есть и для США, включая асимметричные ответы Тегерана (в том числе и на территории самих США) чрезвычайно велик. Попутно заметим, что в этой ситуации впору бы подумать о своем будущем и Израилю, особенно в свете тех бурных событий, которые происходят сегодня на Ближнем Востоке и в странах Магриба. Ведь на что уж лояльны к Израилю США, но даже в этой стране порой звучит раздражение теми политиками и военными в Тель-Авиве, которые стремятся любой ценой развязать военный конфликт с Ираном и даже высказываются прогнозы, в которых крайне скептически оцениваются шансы Израиля выжить после 2020-2025 гг. (как тут не вспомнить известное предостережение Г. Киссинджера).

Это вызывает бурную реакцию сионистских кругов и рождало личные обвинения в адрес Б. Обамы (как это было, например, в мае 2011 г., когда он заявил о необходимости проведения постоянных палестинских границ между Израилем, Иорданией и Египтом), а теперь и Трампа, поскольку ими явно или неявно подвергается сомнению будущность Израиля как государства (уточним: искусственного государства, созданного некогда великими державами «под свой интерес»).
Но не надо забывать, что в США есть «ястребы», есть еще и разного рода «теневые силы» на политической сцене, в ВПК и масс-медийном сообществе, которым хочется испытать режим аятолл на прочность и, тем самым, устроить еще один кровавый шабаш на планете. У сторонников новой войны на Ближнем и Среднем Востоке есть и свои веские «аргументы»: куда-то надо выводить американские войска из Ирака и Афганистана, а через некоторое время, возможно, и из Сирии (не выводя их при этом из региона) и чем-то их надо занять в «Великом Пятиморье»!
А рядом, между прочим, как мы уже сказали, Афганистан, в котором США «на паях» с НАТО, начиная с 2001 г., ведут «странно-непонятную войну»: то ли с талибами, то ли с «Аль-Каидой», то ли еще с кем-то.... Опасность присутствия здесь сил Евро-Атлантики для макрорегональной (общеевразийской) стабильности еще исходе 1990-х гг. прекрасно осознавал покойный В.Л. Цымбурский.

Его аргументы суть таковы: «Именно из этого региона, продвинувшись сюда по Великому Лимитрофу, силы Запада могли бы контролировать все цивилизационные ареалы Старого Света со сложившимися в них центрами мощи: и Иран (со стороны его тюркского севера), и Индию (со стороны ее беспокойных афганской и пакистанской границу), и Китай (со стороны Синьцзяна, Кашмира и Тибета) и, наконец, Россию (в случае необходимости грозя ее урало-сибирской коммуникационной сердцевине, где идущий с Дальнего Востока Транссиб разворачивается множеством дорог во все концы Европейской России)» [18].

Очень точный анализ! Вообще, надо понимать, что это не просто точка на карте «Большой Евразии», географический стык Среднего Востока, «Новой Центральной Азии» и Южной Азии. Много важнее, что это «невралгическая точка» всей Евразии, стык горных массивов Памира Гиндукуша и Гималаев. Это «междугорье» – зона, рассекающая исламский, китайский и русский, или славяно-право-славный цивилизационные «миры» (последний – чуть дальше первых двух, но влияние его все равно здесь заметно). А рядом еще и центр мировой духовной энергетики – Тибет. Находится здесь – значит территориально господствовать над всем Миром!

Так что Афганистан в этом смысле был и остается «ключом» к важней-шей – энергоизбыточной – зоне мира. Недаром многие древние властители считали его не иначе, как «центром мира». Но сегодня на территории страны идет война, которую США под прикрытием операции «Несокрушимая свободы» начал еще 16 лет назад и к которой позднее был подключен контингент «Международных сил содействия безопасности в Афганистане под командованием НАТО. Но главное, что ведутся эти боевые действия безуспешно.

Помимо этого, обращает на себя внимание тот факт, что мини-«дуга нестабильности» формируется уже севернее Афганистана. По мнению известного эксперта по региону А. Князева, высока степень вероятности ситуативного объединения в единую конфликтную зону территорий Афганистана, Таджикистана, Памира и Киргизии [19]. Просто-напросто все тренды развития ситуации в самом Афганистане, плюс к этому переброска сюда сил ИГИЛ с сирийского ТВД неизбежно влекут за собой нарастание угроз в бывшей советской Центральной Азии.

Сопротивление иностранному присутствию в стране будет только усиливаться. Тем более, что целый ряд исламистских организаций уже планируют массовые боевые действия размещенных на афганской территории сил Пентагона и ограниченного контингента НАТО. Более того, движение «Талибан», группировка «Джебхат-ан-Нусра» и переброшенные из Сирии и Ирака остатки ИГИЛ сегодня активно создают единый фронт, имеющий все шансы противостоять относительно слабым и плохо подготовленным афганским правительственным войскам, а также силам международной коалиции, которые де-факто утратили способность контролировать ситуацию в регионе.

Что придает дополнительную нестабильность этой зоне, является катализатором местной конфликтности? Нетрудно догадаться – как и на «Большом Ближнем Востоке» – присутствие США. На восточные границы Ирана они таким образом выходят непосредственно. Да они здесь практически везде со своими военными базами и пунктами базирования ВМФ, курсирующими эскадрами и силами спецопераций: от о-ва Диего-Гарсия и Джи-бути, до Катара и Саудовской Аравии, от Эт-Танф на юге Сирии до базы «Инджирлик» в Турции... А взять Афганистан! Да он по сути весь превратился в сплошную и самую большую – во всяком случае в Азии – военную базу США/НАТО. Так что американцы легко могут проецировать свою военную силу в любую точку «Великого Пятиморья». А могут... могут и создать новый мощнейший очаг напряженности в непосредственной близости от южных границ Ирана, но с «эхом» на все «Великое Пятиморье». Что мы имеем в виду?

США «явно мутят воду». Если верить хорошо осведомленным в делах региона аналитикам, то после анонсированного Д. Трампом вывода войск США с территории Сирии (прежде всего из Эт-Танфа) и более раннего «анонса» вывода до половины американского контингента из Афганистана, то на Ближнем и Среднем Востоке стоит ждать возникновения очага напряженности. По мнению. С. Шакарянца, дело «пахнет» новой оккупацией Ирака. Ведь именно туда США намереваются перебросить до 7 тыс. своих «афганцев» и двухтысячный контингент своих сирийских подразделений, что вкупе с находящимися в Ираке 5,2 тыс. американских солдат дает нам весьма внушительную цифру: примерно 14 – 15 тыс. штыков.

Де-факто США собирают новый военный «кулак» в Ираке. Против кого? Ответ ясен: против персов. И это несмотря на то, что радикально настроенные круги иракских шиитов уже давно требуют от Вашингтона вывести с территории страны имеющиеся там войска. Получается, что к старому ТВД (Афганистану как угрозе государствам Центральной Азии и Китаю) они хотят добавить новый – определенные регионы Ирака. Тем самым они всерьез собираются мешать четырехстороннему сотрудничеству РФ, Ира-ка, Сирии и Ирана в Багдаде (Военно-информационному центру), «реанимации» банд ИГИЛ в Ираке и напрямую угрожать Ирану [20]. Хитро задумали? Не так ли?

В этой связи вполне закономерен вопрос: почему США с такой маниакальной одержимостью пытаются обеспечить здесь свое «перекрытие» (overlay) региона, почему они буквально вцепились в Ближний и Средний Восток?. Дело в том, что это «сердце» «Мирового Острова» (если рассуждать по Х.Маккиндеру), а его «ядром», в свою очередь, является «Великое Междуречье» со своим Естественным морским продолжением – Персидским заливом. В этой связи стоит напомнить едва ли не классический тезис, сформулированный в начале 1990-х гг. австрийским специалистом по геополитике и военным аналитиком Г.Й. фон Лохаузеном.

Вот что писал этот автор в одной из своих самых известных работ: «Между Евро-Африкой и Австрало-Азией (ближе к последней) находится на севере русско-сибирский пласт, а на юге – Ближний Восток. Он обнаруживает центр Старого Света, центр, в сердце которого располагается регион Персидского залива. Этот регион – ахиллесова пята Старого Свет, место, Где на плечо Зигфрида упал липовый лист (Г.Й. фон Лохаузен обыгрывает сюжет из древнегерманского эпоса о Нибелунгах, где в качестве героя выведен неуязвимый воин Зигфрид; неуязвимый-то – неуязвимый, но и он имел одно слабое место – небольшой участок спины между лопатками. – В.Р.). И вопрос не только в нефти. Нигде больше океаны так глубоко не вдаются в афро-евразийский континент.

Индийский океан через Красное море и Персидский залив, Атлантический океан через Средиземное и Черное моря. Между двумя океанами, равноудаленными от Африки и Азии, в устье Тигра и Евфрата находится древний город Ур. Это и есть "центр центра"...– во всех отношениях самое уязвимое место Старого Света. Все потрясения, происходящие на планете, отражаются здесь (выделено нами. – В.Р.).<...> Район Персидского залива находится именно в той уязвимой зоне, в точке пересечения крупных силовых полей, связывающих Дальний Восток с Африкой и Европу с Индией.

Здесь, на подступах к заливу, исламский мир разделяется на арабскую и персидскую части. Всякий, кто обосновался в этом районе, может создать защиту или угрозу по всем направлениям на флангах или тылах не только Среднего Востока, но и Европы, Индии и Африки. Кроме этого, такое расположение предполагает попытку создания третьего фронта против русской военной державы, все еще непокоренной. Позиция в заливе укрепляет также тылы Турции, - союзника против России – и создает давление на Египет, Сирию и Иран, а также на Европу, и все это, главным образом, благодаря нефти» [21].
Вот такое любопытное суждение. Все верно, разве что своим вниманием автор обошел Китай. Но тогда это еще было оправдано, сегодня уже нет. Поэтому от себя добавим, что контроль внерегиональной силой (на сегодняшний день это США) «ядра» этой зоны мира, как, впрочем, и «Великого Пятиморья» в целом – это в большей мере мощный фактор сдерживания Поднебесной с ее амбициознейшим проектом «Нового Шелкового пути» (точнее говоря, любимого детища императора Си – «Один пояс – один путь» геоэкономической стратегии развития Китая на евразийском континенте), желательно с полным блокированием его морского участка.

Свою статью о Ближнем и Среднем Востоке как геополитически расколотом пространстве, опубликованную в № 2 за 2018 г. журнала «А-фактор: научные исследования и разработки (гуманитарные науки)», мы закончили констатацией чрезвычайного драматизма ситуации в «Великом Пятиморье». И это – не преувеличение. Оценки иных экспертов еще более тревожны, порой звучат даже апокалиптически. Наш известный востоковед и военный аналитик А.П. Девятов всерьез полагает, что в этой обширной зоне Большой Евразии, как минимум с 2013 г., уже началась «Битва Конца» (Третья мировая война!), в которой де-факто схлестнутся «наследники империи Рима» и «верные последователи Халифата», а запалом ее выступит Государство Израиль. «Битва...» охватит огромную часть мирового геопространства: от Суэцкого канала до китайского Синьцзяна и от Персидского залива до Каспия.

Как тут вновь не вспомнить прозорливость «русского Ума» в лице секретаря Императорского Православного Палестинского Общества В.Н. Хитрово, словами которого («Не в Гиндукуше и Гималаях произойдет борьба за преобладание в Азии, а на долинах Евфрата и в ущельях Ливанских гор») [22], мы закончили выше-названную статью в «А-факторе», Теперь же вполне резонно дополнить эти слова высказыванием другого видного деятеля – английского поли-тика, дипломата и глубокого знатока Востока Дж.Н. Керзона, бросившего когда-то фразу: «Туркестан, Афганистан, Каспийский регион, Персия – у многих эти слова вызывают ощущение отдаленности, или воспоминание о странных превратностях, или отголоски умирающего романа. Для меня, признаюсь, они – шахматные фигуры на доске, где идет игра за мировое господство» [23].
Заметим, что сказано это было (и В.Н. Хитрово, и Дж.Н. Керзоном, с интервалом в 40 с небольшим лет) достаточно давно. Но сказано провидчески. Так что получается: сегодня налицо просто новый раунд все той «Большой Игры». Сменился разве что набор некоторых ключевых фигур, да изменилась мизансцена, плюс к этому сменились некоторые декорации. А так – все то же... Хотя нет – не совсем..., поскольку изменились ставки в «игре» за мировое господство – они резко повысились, да и основные «игроки» (как видимые, так «тайные») не намерены прощать своим соперникам малейшие ошибки с их стороны.

Понятно почему: все-таки предреченная пророками «Битва Конца» – это не просто соперничество старых (классических) империй – Российской и Британской империй и не какой-то там банальный раздел чужого наследства – будь-то Османской, Австро-Венгерской или Российской империй. Это уже вещь посерьезнее. Почему? Да потому, что «Битва Конца» подтолкнет человечество к переходу через постиндустриальный барьер, даст старт технологической революции с выходом на шестой технологический уклад (новая энергетика + NBIC-конвергенция); она сметет всю нынешнюю систему мировой власти и элиты в странах «проигравшей» стороны.

А это будет неизбежно Запад и стоящий за ним транснациональный «Север», поскольку, по А.П. Девятову, согласно известному китайским даосам с допотопных времен «Закону Перемен», в определенном цикле истории Юг всегда одолевает Запад. В итоге установит новый мировой порядок, что повлечет за собой крах международной финансовой системы, основанной на нефтедолларе США и приведет к формированию сети макрорегионов со своими валютными зонами [24].

В принципе А.П. Девятов прав. Ведь, собственно говоря, в виде волны демонстраций и путчей в ряде арабских стран в 2010 – 2011 гг. (событий «арабской весны»), гражданской войны в Ливии в 2011 г. и падения режима М. Каддафи, сопровождавшимися военным вмешательство сил международной коалиции (ряда стран блока НАТО), глубочайшего внутриполитического кризиса в Сирии в 2011 г., переросшего в многосторонний вооруженный конфликт с его последующей интернационализацией (вовлечением всех главных региональных держав и ряда внешних игроков, включая США и РФ), появления в Ираке и Сирии ИГИЛ и превращения его в 2013 г. в обширное квазигосударство, провозглашенное как Всемирный Халифат в 2014 г., наконец, гражданской войны в Йемене, начавшейся в 2014 г. и сопровождающейся интервенцией арабских стран во главе с Саудовской Аравией – в «в лице» всех этих событий и процессов мы имеем в «Великом Пятиморье» растянутый во времени и разорванный территориально, но один (сплошной) конфликтный ландшафт. Мы уже не говорим о том, что, начиная с 1947 г., творилось и творится сегодня на землях Исторической Палестины! И во всех его звеньях, так или иначе, прямо или косвенно задействован «мир Запада».

Говоря об этом огромном по своим масштабам и могуществу сегменте современного Мира, мы имеем в виду, конечно, не столько народы Запада (как таковые) и не огромные армии, его представляющие, т.е. силы, в прямом боестолкновении решающие «кто – кого», сколько политические и финансовые элиты и элитные группы, тайные и явные группы интересов и группы давления, отдельные влиятельные персоны – те силы, которые во многом проектируют те или иные ситуации, направляют массы людей, т.е. ведут «Большую Игру», а для решения важных для них вопросов используют новый тип оружия, соответствующий реалиям информационной эпохи – «организационное оружие», спектр которого весьма широк. В этой новой форме мировой войны («гибридной»...) оно – едва ли не основной эле-мент. И преимущество здесь пока у Запада. Но именно пока...Ведь, если верить Пророкам, а сомневаться в их прозорливости нет оснований, то в начавшейся «Битве Конца» лавры победителя достанутся другим силам.

Литература
1. Каплан Р. Месть географии. Что могут рассказать географические карты о грядущих конфликтах и битве против неизбежного. - Издательство: КоЛибри, 2015. – 384 с.
2. Льюис Б. Последнее наступление ислама? [Электронный ресурс]// Режим доступа: http://i-r-p.ru/page/ stream-mark/index-16409.html.
3. Овчинский В. «Темные силы», Иран и Обама // Завтра. – 2011. – № 21 (май).
4. Шакарянц С. К 2019 году Иран резко укрепляет безопасность границ. [Электронный ресурс]// Режим доступа: regnum.ru/news/polit/2544922.html.
5. Помпео рассказал, какие санкции введут США против Ирана в понедельник. [Электронный ресурс]// Режим доступа: https://ria.ru/20181104/1532127347.html.
6. Шакарянц С. Иранская экономика жива и работает вопреки американским «санкциям». [Электронный ресурс]// Режим доступа: https://regnum.ru/news/economy/2533237.html.
7. Китай увеличивает инвестиции в экономику Ирана. [Электронный ресурс]// Режим доступа: https://logist.today/2017/12/07/kitaj-uvelichivaet-investicii-v-jekonomiku-irana/
8. Китай ставит на иранскую нефть. [Электронный ресурс]// Режим доступа: https://news.ru/den-gi/ssha-kitaj-iran-neft-zakupki-sankcii.
9. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / пер. с англ. – М.: АСТ, 2003. – С. 58-59.
10. Четверикова О. «Большой Ближний Восток» и «Великий Израиль» (I). [Электронный ресурс]// Режим доступа: http://www.fondsk.ru/news/2011/09/19/bolshoj-blizhnij-vostok-i-velikij-izrail-i.html
11. Четверикова О. «Большой Ближний Восток» и «Великий Израиль». [Электронный ресурс]// Режим доступа: http://oko-planet.su/first/ 81516-bolshoy-blizhniy-vostok-i-velikiy-izrail.html.
12. Четверикова О. «Великий Израиль» как религиозно-финансовый проект для всего человечества. [Электронный ресурс]// Режим доступа: http://www.narodsobor.ru/events/analytics/ 5131-olga-chetverikova-lvelikij-izrailr-kak-religiozno-finansovyj-proekt-dlya-vsego-chelovechestva.
13. SIPRI: увеличение импорта вооружений обусловлено растущими поставками в Азию и на Ближний Восток. США значительно увеличивают экспорт орудия. [Электронный ресурс]// Режим доступа: https://www.sipri.org/sites/default/files/2018-03/sipri_at_press_release_rus_0.pdf.
14. Рябцев В.Н. Геополитическое пространство современного мира в региональном измерении (опыт морфологического анализа) / В.Н. Рябцев; отв. ред. А.М. Старостин; науч. ред. М.Д. Розин. – Ростов н/Д. : Фонд науки и образо- вания, 2018. – 448 с.
15. Мендкович Н. Афганистан на грани взрыва. [Электронный ресурс]// Режим доступа: https:// regnum.ru/news/polit/2370227.
16. Мамаев Ш. Запад у них в долгу // Эксперт. – 2006. –№ 38 (16–22 окт.).
17. АрбатоА.Г. Иранский ядерный узел // Современная Европа. – 2007. - № 1 (янв. – март). – С. 24-25.
18. Цымбурский В.Л. Дагестан, Великий Лимитроф и мировой порядок // В.Л. Цымбурский. Конъюнктуры Земли и Времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования. – М.: Европа, 2011. – С. 69.
19. «Балканизация», «дуга нестабильности», «конец истории». [Электронный ресурс]// Режим доступа: http://www.russianskz.info/society/40-51-balkanizaciya-duga-nestabilnosti-konec-istorii-aleksandr-knyazev-s-analiticheskim-vzglyadom-na-proishodya schie-processy-i-trendy-uhodyaschego-goda.html.
20. Шакарянц С. К 2019 году Иран резко укрепляет безопасность границ. [Электронный ресурс]// Режим доступа: https://regnum.ru/news/polit/2544922.html.
21. Лохаузен Г.Й. фон. Война в Персидском заливе – война против Европы // А.Г. Дугин. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить пространством. 4-е изд. – М.: АРКТОГЕЯ-центр, 2000. – С. 893-894.
22. Хитрово В.Н. Неделя в Палестине. Из путевых воспоминаний. – СПб.: Тип. Майкова, 1876. – С. 68.
23. Казем-Заде Ф. Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии / пер. с англ. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. – 544 с.
24. Девятов А.П. О Битве Конца. [Электронный ресурс]// Режим доступа: http://ufoleaks.su/news/6401-andrey-devyatov-o-bitve-konca.html.

ACUTE INTER-STATE CONFLICTS ASYMMETRICAL TYPE ON A BILATERAL BASIS: THEIR NATURE AND IMPLICATIONS FOR REGIONAL AND INTERNATIONAL SECURITY

(on the example of the Middle East)

Part two

V. N. Ryabtsev
North Caucasus scientific center of higher education
Institute of philosophy and socio-political Sciences
Southern federal University, Rostov-on-don

Annotation. The work is a continuation of the study of asymmetric interstate conflicts at the regional level. The nature of such conflicts is studied on the example of the acute conflict between the US and Iran over its nuclear program. The author analyzes Washington's official political discourse, which covers its claims to Tehran and the true goals of the confrontation between the USA (+ Israel) and Iran in the middle East. The author specifically examines the balance of power in the region between the Pro-American and Pro-Iranian camps. The author try to identify the main fields of power confrontation that permeate the region. In the same context, the situation of growing conflict in Afghanistan is being touched upon. The article assesses the probability of strike on Iran and its consequences for regional and international security.

Keywords: United States; Iran; Israel; Afghanistan; Iran's nuclear program (YAP); the conflict between the US and Iran; "economy of resistance" of Iran to the dictates of the United States; the Pro-American camp; the Pro-Iranian camp; basic power fields of the Middle East; the unique location of "the Great Pyatigoria" in Eurasia; a military strike on Iran.

References
1. Kaplan The Revenge of geography. What geographical maps can tell us about future conflicts and the battle against the inevitable. - Publisher: Hummingbird, 2015. - 384 p.
2. The last offensive of Islam? [Electronic resource] // Access Mode: http://i-r-p.ru/page / stream-mark / index-16409.html.
3. Ovchinsky V. "Dark forces", Iran and Obama // Tomorrow. - 2011. - № 21 (may).
4. Shakaryan S. Iran sharply strengthens border security. [Electronic resource]
// Access Mode: regnum.ru/news/polit/2544922.html.
5. Pompeo told what sanctions the US will impose against Iran on Monday. [Electronic resource] // Access Mode: https://ria.ru/20181104/1532127347.html.
6. Shakaryan S. the Iranian economy is alive and works in spite of the American "sanctions". [Electronic resource] // Access Mode: https://regnum.ru/news/economy/2533237.html.
7. China is increasing investment in Iran's economy. [Electronic resource] // Access Mode: https://logist.today/2017/12/07/kitaj-uvelichivaet-investicii-v-jekonomiku-Iran.
8. China is betting on Iranian oil. [Electronic resource] // Access Mode: https://news.ru/den-gi/ssha-kitaj-iran-neft-zakupki-sankcii.
9. Huntington S. Clash of civilizations / TRANS. with English. - M.: AST, 2003. - P. 58-59.
10. Chetverikova O. "Greater middle East" and "great Israel" (I). [Electronic resource] // Access Mode: http://www.fondsk.ru/news/2011/09/19/bolshoj-blizhnij-vostok-i-velikij-izrail-i.html
11. Chetverikova O. "Greater middle East"and" Great Israel". [Electronic resource] // Access Mode: http://oko-planet.su/first/ 81516-bolshoy-blizhniy-vostok-I-velikiy-Israel.html.
12. Chetverikova O. "Great Israel" as a religious and financial project for all mankind. [Electronic resource] // Access Mode: http://www.narodsobor.ru/events/analytics/ 5131-olga-chetverikova-lvelikij-izrailr-kak-religiozno-finansovyj-proekt-dlya-vsego-chelovechestva.
13. SIPRI: the increase in arms imports is due to growing supplies to Asia and the middle East. USA significantly increase the export of guns. [Electronic resource] // Access Mode: https://www.sipri.org/sites/default/files/2018-03/sipri_at_press_release_rus_0.pdf.
14. Ryabtsev V. N. Geopolitical space of the modern world in the regional dimension (experience of morphological analysis) / V. N. Ryabtsev, resp. ed. M. Starostin; scientific. ed. M. D. rosin. - Rostov n / A: Fund of science and education, 2018. - 448 p.
15. Mendkovich N. Afghanistan is on the verge of explosion. [Electronic resource] // Access Mode: https: // regnum.ru/news/polit/2370227.
16. Mamaev S. West in their debt // Expert. - 2006. - № 38 (16-22 Oct.).
17. Arbata.G. Iranian nuclear hub // Modern Europe. - 2007. - № 1 (Jan. – March.) - P. 24-25.
18. V. L. tsymbursky Dagestan, the Great Limitrophe and the world order // by V. L. Tsymbursky. Situation of the Earth and Time. Geopolitical and chronopolitical intellectual investigations. - Moscow: Europe, 2011. – P.69.
19. "Balkanization", "arc of instability", "end of history". [Electronic resource]
// Access Mode: http://www.russianskz.info/society/40-51-balkanizaciya-duga-nestabilnosti-konec-istorii-aleksandr-knyazev-s-analiticheskim-vzglyadom-na-proishodya schie-processy-i-trendy-uhodyaschego-goda.html.
20. Shakaryan S. by 2019, Iran sharply strengthens border security. [Electronic resource] // Access Mode: https://regnum.ru/news/polit/2544922.html.
21. Lohausen G. Th. background. War in the Persian Gulf-war against Europe // Dugin. Fundamentals of geopolitics. Geopolitical future of Russia. Think space. 4-e Izd. – Moscow: ARCTOGAIA center, 2000. - P. 893-894.
22. Khitrovo, Vladimir N. Week in Palestine. From travel memories. – SPb.: Type. Maikova, 1876. - P. 68.
23. Kazem-Zade, the Struggle for influence in Persia. The diplomatic confrontation between Russia and England / translated from English. - M.: CJSC tsentrpoligraf, 2004. - 544 p.
24. Devyatov P. The End of The Battle. [Electronic resource] // Access Mode: http://ufoleaks.su/news/6401-andrey-devyatov-o-bitve-konca.html.